История сёл Авневи и Нули – еще одна тяжелейшая трагедия
августовской войны 2008 года. В течение одного месяца после начала
войны там жили трое пожилых людей.
Они были очевидцами событий, которые происходили в Авневи в период
мародёрства и нахождения там русских военных. Их фотографии попали
в фотообъективы журналистов, попавших туда при помощи русских
военных.
Два старика и пожилая женщина покинули село в сентябре 2008 года.
Они встретились с работавшими в зоне конфликта представителями
неправительственных организаций и дали интервью. Материал
впоследствии вошел в книгу, подготовленную специально об
августовской войне. Статью мы написали именно по этой книге.
«Он и моя мать были двоюродными. Он прошел мимо меня.
Взглянул с усмешкой. Доволен был».
Вспоминает Таня Тасоева.
Сателлитная фотография, снятая UNOSAT 19 августа, создает
документальное доказательство масштабного уничтожения сёл Авневи и
Нули. На фото явно видно, что ущерб нанесен практически всем жилым
домам. На основании первичного анализа документ показывает, что в
селе Авневи повреждено 153 здания, а в селе Нули – 119.
«Я лично пробралась в Авневи где-то в середине октября
2008 года и своими глазами видела, что вся деревня была сожжена.
Осталось только 4 несгоревших дома. Все еще стояли дома Залины
Бестаевой и Анны Кокоевой».
Таня Тасоева
Из записей августа 2008 года
Оба села до августа 2008 года контролировались властями Грузии и,
соответственно, на этих территориях в 2002 году была проведена
опись. Согласно данным Департамента статистики, в 2002 году в селе
Авневи проживало 262 семьи, а в Нули - 124, что в соответствии с
информацией об ущербе в середине августа, говорит о полном
уничтожении села Нули и значительном уничтожении Авневи.
По данным советской описи 1989 года, где приводится этнический
состав сёл, обе деревни – Авневи и Нули упоминаются как села, в
основном населенные осетинами. После военных действий 90 гг., из-за
демографических изменений, начавшихся на территории бывшей области,
внутренней миграции и попадания сёл в зону контроля грузинской
стороны, соответственно изменился и этнический баланс
населения.
Стоит предположить, что та особая жестокость, которую проявили в
селах мародёры-осетины с белыми повязками, была именно отголоском
прошлого. Возможность подобного суждения создает и рассказ
очевидцев», -
отметили наблюдатели, которые говорили с
беженцами из указанного села.
Таня Тасоева-Дурглишвили прожила в селе более 50 лет. Ее муж и дети
– грузины, но сама она - осетинка, и именно поэтому она знала почти
всех, кто приходил в деревню грабить и браниться.
Госпожа Таня детально вспоминала перенесенное и увиденное на
протяжении одного месяца. Она покинула Авневи только в начале
сентября. Когда 12 августа пришедшая к ней группа мародёров узнала
ее фамилию (то есть осетинское происхождение), ее успокоили, мол,
не бойтесь, будьте здесь, мы вам ничем не навредим. Вы ни в чем не
провинились перед осетинами в первой войне. Еще одна группа подошла
к ее калитке 14 августа.
«Днем четверо приезжали на жигулях. Вышли из машины и
вошли в дом. На них были белые подлокотники. Эти осетины меня
узнали – я по происхождению осетинка из Мугути. И они были из
Мугути. Один из них оказался моим однофамильцем. Они мне сказал,
что на дверях написали осетинскую фамилию».
«Один парень-осетин, одетый в военную форму, на нем была русская
форма, зеленая, в листьях, начал ругаться со мной: «Где твой убийца
сын», - вспоминает госпожа Таня.
То, что в первые дни громили дома выборочно, подтверждают и другие
истории и детали. Например, та же Таня Тасоева рассказала
наблюдателям, что при бомбежке в самолетах рядом с русскими
пилотами сидели осетины и сами показывали летчикам, какие дома надо
бомбить.
«Мы видели, в самолете сидел осетин из Знаури – Тибилов. Как видно,
он показывал, какие дома бомбить. Сидели двое. Летчик был русский,
самолет – русский. В самом начале разбомбили дом племянника моего
мужа, который раньше работал в Знаури и знал этого Тибилова».
То, что в начале грузинские дома громили по указанию, выборочно,
подтверждает и Гурген Дурглишвили:
«Дом Анны Кокоевой не сожгли потому, что она – родственница
Кокойты. А племянники Залины Бестаевой – боевики, это известно всей
деревне. В доме Залины у осетин во время войны 2008 года был
штаб».
В село Авневи русские и осетины вошли 9 августа. Также как и в
других селах, и здесь, согласно рассказам очевидцем, ходили
группами по 5-6 человек.
В дом Тани Тасоевой еще раз пришли вечером 14-го.
«Пришли те три осетина, которые 13 августа стреляли Гургену по
ногам. Я стояла у ворот, когда подъехал «рафик» кремового цвета. Он
был забит мебелью. Я узнала их, это были внуки моего соседа Павла
Кочиева, два родных брата и их двоюродный брат. Один из братьев –
Роберт неожиданно ударил Гургена по голове прикладом автомата.
Ударил с такой силой, что сбил его с ног. А затем душил его
лежачего. Гурген валялся на спине. Этот осетин сел на него сверху и
душил руками. Параллельно второй брат пинал его и бил кулаками. В
основном бил в бока. Я смотрела, визжала. Помогала Гургену. То
одного осетина била, то другого, и тогда один из них, который пинал
Гургена, и меня ударил прикладом автомата в плечо. Затем они
побежали наверх, на второй этаж. Подожгли одеяло. Начали громить
наверху. Пока они были на втором этаже, я и Гурген убежали в лес.
Из леса мы видели, как горел наш дом. Провалилась крыша. Нас искали
в саду, ходили, стреляя. Материли нас по-осетински. Если бы они нас
нашли, то убили бы, потому что мы их узнали. Я своими глазами
видела, как они сожгли дома Саломе Дурглишвили, Гамлета Капанадзе и
Сеирана Давитидзе. Дом Саломе сожгли 9 августа, дом Сеирана
Давитидзе -13 августа, те, кто сжег наш дом».
Жители Авневи, также как и жители многих других сёл, в основном
говорят о мародёрстве и жестокости осетин. Однако, следует учесть
то, что большинство населения, бежавшего из ущелья, говорит о
Вооруженных силах Российской Федерации.
«Когда осетины мародёрничали и жгли дома, в это время русские на
танках стояли посреди деревни. Русские постоянно стояли на танках
весь тот период, пока осетины были в деревне. Когда осетины крали
вещи, те выносили напитки и еду. Складывали на танки кур, выносили
водку бидонами».
Аналогичные истории вспоминают и жители села Нули.
Нули
Во время разговора о трагедии в селе житель Нули Рамаз Церцвадзе
пытается найти объяснения действиям осетин, которые он видел
собственными глазами:
«Еще во время предыдущей войны 90-х гг. осетины все переживали за
то, что село Нули досталось грузинам, а сейчас им удалось занять
его. Нам никто не разрешает пойти туда».
Яша Торошелидзе является еще одним представителем многочисленной
армии беженцев из ущелья Проне, которому не только сожгли дом, но и
за возражение жестоко избили 72-летнего старика.
«Я не помню дату, однако, когда началась война, я был дома вместе
со скотом. Приблизительно через неделю пришли осетины. Они зашли в
мой двор и хотели увести скот. Я отказал им. Они жестоко избили
меня рукояткой оружия и сказали, чтобы я покинул село. У них был
приказ очистить село от грузин: «Или уйдешь, или умрешь». Такое
было условие. Затем они облили мой дом бензином и сожгли. Я покинул
те места и поехал в Карели вместе с сестрой, которой 75 лет».
Дом Рамаза Церцвадзе тоже сожгли. Он по именам и фамилиям знает
всех, кто ходил по его селу и развлекался грабежом и поджогом
домов. По заявлению жителей села Нули, большинство из них было из
соседней деревни Убиати.
«После того как вошли русские военные, из соседнего осетинского
села Убиати приходили осетины, которые грабили и жгли дома. Я знаю
всех этих осетин, знаю, кто они, поскольку село Убиати находится
очень близко к Нули, это – первое село к северу, и люди все знают
друг друга. Они, да и вообще большинство молодых мужчин, живущих в
осетинских селах, на протяжении лет были объединены в группировки,
т.н. «ополчение», носили военную форму, и оружие у них было, и
получали довольно высокие зарплаты. На рукавах военной формы была
написано «Россия».
