- Сколько лет было Алану, когда мы его видели? – спрашивает 81-летний Георгий Техашвили у жены.

- Он ещё в школу не ходил, - отвечает жена, которая время от времени прислушивается к нам во время интервью и одновременно не прерывает дела во дворе.

Дочь этих супругов вышла замуж в село Орчосани, расположенное на территории де-факто Южной Осетии. Это село находится всего в 1 километре от села Карапила, с балкона дома его видно, как на ладони.

- Как ещё в школу не ходил?! Гио тоже не ходил в школу. А сейчас он в третьем классе. Пять лет …

- Какие пять лет?! Алану сейчас 9 лет. Ему было год с чем-то, я уже не помню тогда.



- Ну, прошло больше пяти лет.

- Не знаю, по телефону они мне говорят: «Бабушка, когда вам откроют двери?»

Не унимается бабушка, которая пытается точно вспомнить количество лет, в течение которых она не видела внуков.

Между Карапила и Орчосани, в разделительный забор вмонтирована дверь. «Ключи» от этой двери в руках русских военных.

«Когда появляются облака, дети просят: «Облака, опуститесь вниз, чтобы мы сели и повидались с бабушкой и дедушкой», - после этих слов 81-летний мужчина не смог сдержаться. Заплакал.

81-летний Георгий Техашвили и его жена живут в селе Карапила.

Село Карапила находится в Каспском районе. Проезжая по автобану каждый из вас может увидеть с северной стороны шоссе раскинувшиеся на холме сёла. Одно из этих сёл – Карапила.

Карапила находится вблизи как от разделительной линии, так и от автобана. Установленные вокруг села баннеры видны невооружённым глазом. Граница бывшей Юго-Осетинской автономной области проходила на расстоянии 350 м. от автобана.



На фотографии: «Граница» бывшей Юго-Осетинской автономной области по googlemap

Тогда на эти «границы» никто не обращал внимание. А сегодня, обращают внимание на каждую пядь. Российские военные и сотрудники безопасности де-факто Республики с 2013 года начали проводить борозды. Каждый год эти борозды обновляются, однако ниже Орчосани зелёные заборы ещё не установлены.

По неофициальной информации, власти де-факто Южной Осетии ещё не решили, какой картой пользоваться. Выясняется, что у орчосанцев остались участки там, где сейчас территория села Карапила. В Карапила нам сказали, что от разделительной линии больше пострадали орчосанцы.

«Мне 81 год. Сейчас, первого октября мне исполнился 81 год. Мы живём нормально, нам уделяют внимание. В селе сделали асфальтную дорогу, провели воду, нас никто не беспокоит…», - говорит господин Георгий и подчёркивает, что о сёлах, расположенных возле разделительной линии, особенно заботятся, но...

«Сложнее всего для нас то, что мы не можем пойти в Орчосани. Вот там «граница» проходит, в 40 метрах от окраины села, а до села – один километр, до того места, где живёт моя дочь, но у нас нет возможности повидать внуков – двух маленьких мальчиков. Бабушка и я умираем от тоски и мечтаем увидеть их. И они также. Только по телефону разговариваем. Никакой другой связи у нас с ними нет», - говорит Георгий Техашвили.



На фотографии: село Орчосани, вид из села Карапила

Дедушка рассказывает, что эта разлука бабушки, дедушки и внуков сильно действует на детей:

«Когда появляются облака, тогда дети просят: «Облака, опуститесь вниз, чтобы мы сели и повидались с бабушкой и дедушкой». Нельзя ли, чтобы хоть в Монастери, хоть в Цинагари, хоть в Орчосани, в одном месте открыть, и оттуда бы родственники ходили друг к другу? Чтобы был пропускной пункт - оставлять свои документы там, а когда вернусь обратно, чтобы вернули, и чтобы родственники ходили бы друг к другу? А если нет, тогда как получится объединиться, если словом не обмолвится, если родственники не начнут ходить друг к другу?!», - говорит господин Георгий.

После первой войны (1990-е гг.) он всегда свободно ходил и в Орчосани, и в Цинагари и в ущелье…

«Я и на эргнетском рынке работал. Там и жители из нашего села работали, кахетинцы, из Западной Грузии, все там были, работали, у всех было дело, деньги делали. Оттуда везли сюда, торговали, и дело шло вперёд, а сейчас… Как я уже сказал, мне 81 год, сколько я ещё проживу? Если я умру в тоске по моим внукам, что тогда? Чтобы их увидеть? Оттуда (с того света) ещё никто не возвращался, второй раз никто не рождается, а ведь это – лёгкое дело, пусть дойдёт молва, если помирятся - то да, но родственники… Тем более большинство семей смешанных, там грузинка, а здесь осетинка замужем за грузином, грузинка замужем за осетином – сколько таких, и это не сложно, сделать так, чтобы родственники начали ходить друг к друг, чтобы родственник пошёл к родственнику. Так умерли уехавшие отсюда, что и на поминки к ним никто не пошёл, нет ни свадеб общих, ни поминок – разбрелись все и…», - такова сердечная боль 81-летнего мужчины.

Во время визита в село, мы повстречались ещё с одним местным жителем Автандилом Меладзе. Он, в основном, живёт вместе с семьёй в Шавшвеби, однако проводит много времени в селе Карапила. По его словам, Карапила – бедное село, а в своё время оно было богатым.



«На сегодняшний день – питьевую воду сделали, но поливной воды у нас нет, газ тоже провели, и воду провели, и дорогу сделали, но главного нет – поливной воды, а если у труженика нет этой воды, фактически ничего не вырастит, да и не растёт, если заснимете, то увидите, что деревья высохли, всё сохнет….», - говорил господин Автандил Меладзе.

Как рассказал нам местным житель Автандил Меладзе (Элоев), Карапила и Орчосани, которое находится всего в одном километре отсюда, жили, как одно село. И в радости, и в горе, и на свадьбу, и на поминки – приглашения не нужно было».

Он пояснил, что урегулировать проблему с поливной водой можно, и попытался объяснить нам ситуацию:

«Знаете, что сейчас происходит? Наша вода шла из Цхинвали, должна была вытекать из Осетии, пройти через Хурвалети, а затем доходила до нас. А сейчас этот канал повреждён, наших туда не пускают, а кто пустит воду? Должны договориться между собой. С осени до весны качали воду из озера Надарбазеви, и вода сама поднималась сюда. Эти поля – от Свенети до Игоети, до Квемо Чала поливались, а сейчас ни один канал не работает», - заявляет Меладзе.

- В селе молодёжи нет? – спросили мы.

- Очень мало. Когда я ходил в школу, в этом селе больше сорока семей никогда не было, а сейчас не то что 40 семей, и 30 человек нет. Только в одном классе нас было восемь, а сейчас ты задумайся. Школа есть в Кодисцкаро и в Нигоза, здесь никогда не было … Много раз бывало, что в первом классе не было детей. Это неплохое место для проживания, но без воды жить сложно».

В Карапила у Автандила остался только дядя, остальные родственники уехали, большинство уехало в Северную Осетию.

«В нашей семье нас было пятеро, два брата и две сестры уехали во Владикавказ. Мой брат умер, отец умер. Мы ездили один раз, на сорок дней отца. После смерти брата ещё года не прошло», - рассказывает Автандил Меладзе.

Карапила входит в общину Кодисцкаро.

«Кодисцкаро – грузинское село, начальниками нашего хозяйства всегда были грузины, и когда приходили мародёры [грузинские неформалы], они их останавливали, и то скот давали из хозяйства, то ещё что-то, чтобы не пустить их в село. Они нас сильно защитили. Потому что мы вместе жили. То село – чисто грузинское, там только две осетинских семьи живёт, обе Вазагаевы.

На въёзде в село вы заметите часовню Уастырджи и Мемориал не вернувшимся с войны, который подарил селу живущий во Владикавказе писатель Валико Техти. Его перу принадлежит стихотворение «Карапила». Стихотворение изображено на Мемориале погибшим во Второй Мировой Войне. Там же есть бюст Валико Техти.

Впервые это стихотворение в селе Карапила нам показала наша хозяйка – госпожа Жужуна Вазагашвили, она является сестрой трагически погибшего несколько лет назад Юрия Вазагашвили.

«Карапила – село, населённое осетинами. Здесь живут Техти, Вазагашвили, Маргишвили, Дриаевы (Меладзе). Также здесь жили Бестаути, Кораевы, Газзаевы, однако сейчас здесь больше никто не живёт, все уехали во Владикавказ», - рассказала нам госпожа Жужуна.