Двор украшен цветами. Наспех изготовленные горшки полны ромашек. Вокруг не найти бесполезного предмета. Ромашки посажены и в пластиковых бутылках. Трудолюбивой пчеле. вылетевшей из улья Автандила Асанидзе, больше не приходится летать далеко от дома.

На низкой виноградной аллее висят на тонких нитках компьютерные диски. Они особенно сильно отражают лучи во время восхода и заката.
«У меня 12 внуков. Когда становится жарко, они бывают здесь, - говорит 85-летний Автандил Асанидзе. Уже больше года, как его внуки остались в деревне на более долгий период, поскольку им пришлось жить в деревне во время пандемии.

Это - деревня, которая находится возле разделительной линии. Дома фактически расположены вдоль проволочных заграждений. А полицейский пост размещён у въезда в деревню. Из-за этого полиция всегда сопровождает журналистов, приехавших в Чвриниси.

«Мой отец - странный человек, мы - беженцы, но при нём этого не стоит упоминать. Когда мы были вынуждены уехать оттуда, он не сделал документ беженца, он сказал так: «Страна в тяжелом положении, а ещё я должен сесть на шею, чтобы меня содержали?» - сказала нам дочь Автандила Асанидзе, когда мы пришли к ней, чтобы записать интервью.



85-летний Автандил Асанидзе живет в селе Чвриниси Карельского района. Волнения 90-х годов вынудило его покинуть Цхинвали и переехать жить в Чвриниси. После войны 2008 года он 4 раза находился в плену у оккупантов.

«Позднее всего волнения начались в Знаури. В Цхинвали уже начались конфликты, люди поедом ели друг друга. Про Знаури говорили, что только Знаури спасся от волнений, но, к сожалению, и там всё быстро расстроилось, я был вынужден уехать. Я не думал, что такое могло случиться. Я уехал оттуда и приехал сюда, куда ещё мне было ехать. Я не смог вернуться домой, потому что примирения не произошло. У меня там родственники, соседи. У нас нет отношений, мы не можем поехать туда, а они не могут приехать сюда.

Если они звонят по телефону, мы разговариваем. Мне иногда звонят из Знаури, Набакеви. Звонят грузины, которые там были. Я работал в Знаури 32 года, я торговал и работал на заводе, я работал и в Ахалцихе, в Бретском советском хозяйстве. Потом страна развалилась, и мы приехали сюда. В настоящее время я живу в Чвриниси, у меня есть несколько сельских участков, я ухаживаю за виноградником, у меня есть корова, я себя содержу», - рассказывает нам Автандил Асанидзе.



Старик вспоминает войну 2008 года, но отмечает, что по сравнению с другими сёлами их деревня пострадала меньше всего.

«Молодые ребята ходили отсюда в Балту, Калети, Метехи, Баткинети, но они знали, куда им идти. Нас они не трогали. Когда они всё обошли, мы, население, встретили их у въезда в деревню. Я узнал одного из них, он был сыном моего друга. Он сам позвал меня: «Ты узнал меня?" Я сказал ему: «Как я могу тебя не узнать, ты - сын моего друга».

Нам сказали так: «Мы вас не тронем, потому что вы ничего плохого не делали». Мы не выходили грабить и лишний раз не касались осетин, потому и выжили. Нет никого лучше порядочного человека. Так более-менее мирно прошла война. Прошли русские и ушли», - говорит Автандил Асанидзе и отмечает, что в соседних деревнях Атоци и Кода местным жителям сожгли дома.



«Пока мы были в хороших отношениях, мы водили скот на ту сторону. Сейчас не поведёшь, отберут. Это наши земли, но если попал им в руки, этого сказать уже не можешь. Сразу тебя спрашивают: «Чья эта территория?» Ты должен ответить, что она их, поспорить не можешь. Они обидятся и не выпустят тебя. При этом ты должен заплатить им деньги, чтобы тебя отпустили. Меня ведь тоже поймали. Я шёл за скотом, и меня задержали.

Сейчас у нас есть право дойти до трафарета, нам ничего не говорят, но заходить за него уже нельзя. Меня четыре раза задерживали. Так как у нас не было другого пути, сейчас мы довольствуемся здешними пастбищами. Там была трава, и мы водили туда коров. Теперь стадо приходит то голодное, то сытое.

Из плена я откупился деньгами. Там есть следователи, которые допрашивают тебя. Потом ты говоришь им, что у тебя есть деньги, чтобы тебя побыстрее отпустили. Однажды я шёл на похороны друга, и тогда меня поймали. Я сказал им, куда я шёл. Ты не можешь соврать им, ты должен сказать правду. Во время одного из задержаний меня повезли в Джаву, к судье, - вспоминает Автандил Асанидзе.

Больше всего Автандил скучает по оставшимся в Цнелиси сёстрам. Он говорит, что был братом восьми сестёр, а сейчас у него осталось всего 4 сестры, с ними ему удаётся говорить только по телефону.

«Мои сестры живут там. У моей матери было 11 детей. После того, как случился грузино-осетинский конфликт, я их не видел. Они не могут приехать сюда, мы - туда. Мы только по телефону говорим. Их деревня всего в 5 километрах отсюда, но я не могу повидать их. Между нами возведён длинный и толстый забор».



Он отмечает, что, несмотря на дважды перенесённую войну и незаконный плен, он до сих пор трудится и гордится тем, что, несмотря на возраст, здоровье ему это позволяет.

«Я тружусь каждый день, не останавливаюсь. У меня есть телёнок. Утром я выпускаю его в стадо. У меня и цыплята есть. Сначала я завожу их, сыплю им еду, наливаю воду. Потом я иду в виноградник, иду в сад, иду туда, где я нужнее всего. Раз в 25 дней мне приходится пасти скот. Я обрабатываю землю. У меня есть мотыга, есть лопата и руки. В основном я выращиваю лук и картофель для моих внуков. У меня есть виноград, и я делаю вино. У меня двое детей - дочка и сын, внуки и правнуки.

Я живу в деревне один, но летом ко мне приезжают дети и внуки, навещают меня. Это, как в «Отаровой вдове»: «Почему я одна? Вот, загляните в мое сердце, сколько птенцов там сидят». Вот и я так. Пока что смерть не приходит за мной, но если очень пристанет, тогда я уйду», - говорит Автандил, при этом пошутив, что преодолевать одиночество ему помогают соседи и ангелы семьи.

«Пандемия нас боится, она не приходит сюда так легко. У нас её почти ни у кого не было. Про одних супругов говорили, что они болели. Сейчас они хорошо себя чувствуют, выздоровели. Когда мы были взаперти, один парень из Чвриниси возил нас в Гори за покупками. Всё равно нам не было очень сложно. Кстати, мои сестры тоже убереглись от коронавируса.

А так, есть врачи в Знаури, и если им что-то понадобится, они идут к ним. У нас тоже есть в Чвриниси медицинский пункт, приезжает врач. Как будто заходил разговор про прививку, но ко мне пока никто не приходил, чтобы я сделал вакцину. Я хочу, чтобы пандемия, как и война, быстрее закончилась, и страна бы вздохнула», - отмечает Автандил Асанидзе.