В семье Мэри Вахтангашвили обустроено маленькое Ачабети. Ее сын сделал из бумаги макет того места, где каждый вечер собирались односельчане. За часовней Святого Евстафия и аналогом ее двора сейчас ухаживают внуки. Ежедневно они украшают его красивыми камнями.

Сейчас у Мэри Вахтангашвили четыре дочери, один сын и 9 внуков. Она – портниха. С 1975 года до 1989 года она работала на Цхинвальской швейной фабрике. Мэри и сегодня использует свое ремесло, у нее множество клиентов. Из-за стрессов и нервотрепки, которые она испытывала на протяжении лет, здоровье ее ослабло. С шитьем ей помогает невестка Хатия Гамбашидзе. Мэри Вахтангашвили и Хатия Гамбашидзе по происхождению из Эредви.

Сегодня родное для них обеих село Эредви, как и Ачабети, оккупировано, а дома сравнены с землей.



«С 1975 года я работала на Цхинвальской швейной фабрике. Вместе работали осетины, грузины, армяне, евреи. Во время перерыва, фактически, ели из одной кастрюли и тарелки. У меня были очень теплые отношения с Нателой Цховребовой, можно сказать, как у матери с дочерью. Когда разгорелся конфликт, это было после 1988 года, я встретила эту женщину в Цхинвали, обрадовалась, увидев ее. Спрашиваю: «Тетя Натела, как Вы?» Она посмотрела мне в глаза и очень плохо обошлась со мной. Я по сей день не забыла эти слова, очень обиделась. Так случилось, когда вмешалась третья сила. Вообще, в отношения двух людей не должен вмешиваться третий», - вспоминает госпожа Мэри.

После конфликта 90-х Мэри Вахтангашвили с семьей переехала жить в Ачабети. Начали жизнь заново. Привыкли к выстрелам и напряженным ситуациям. Несмотря на это, она скучает по этому селу, району и соседям по сей день.

«У меня были очень хорошие соседи. Сначала мы потеряли цхинвальский дом, затем – Ачабети. Соседи все разбежались кто куда, один тут живет, другой – там. Мое положение сейчас облегчают мой сын, невестка и внуки. Они создали здесь для меня новый мир», - говорит Мэри Вахтангашвили.

Она не делает различий между невесткой и детьми, та помогает ей заниматься ремеслом. Хатия Гамбашидзе говорит, что продолжит дело свекрови. У нее с мужем уже трое детей. Во время войны 2008 года у них был один годовалый ребенок.



«Когда мы поженились, мне был 21 год, а моему мужу – 22. Я по происхождению из Эредви. Тогда моему старшему ребенку был один год. Когда война разгорелась, мы были там, вовремя сбежали от ужаса», - говорит Хатия Гамбашидзе.

Из ее детей, конечно, ни один не помнит ни Эредви, ни Ачабети. Только на сохранившихся фотографиях и видят они родной дом и села.

«Однажды мой сын неожиданно подскочил, нашел эти бумаги. Я, говорит, должен сделать кое-что. Затем он попросил камешки. Оказывается, ностальгия по Ачабети так завладела им, что он сделал эту часовню. Сейчас говорит, что сделает еще и наш дом и двор», - рассказывает Мэри Вахтангашвили.