История сёл Авневи и Нули – еще одна тяжелейшая трагедия августовской войны 2008 года. В течение одного месяца после начала войны там жили трое пожилых людей.

Они были очевидцами событий, которые происходили в Авневи в период мародёрства и нахождения там русских военных. Их фотографии попали в фотообъективы журналистов, попавших туда при помощи русских военных.

Два старика и пожилая женщина покинули село в сентябре 2008 года. Они встретились с работавшими в зоне конфликта представителями неправительственных организаций и дали интервью. Материал впоследствии вошел в книгу, подготовленную специально об августовской войне. Статью мы написали именно по этой книге.

«Он и моя мать были двоюродными. Он прошел мимо меня. Взглянул с усмешкой. Доволен был».

Вспоминает Таня Тасоева.



Сателлитная фотография, снятая UNOSAT 19 августа, создает документальное доказательство масштабного уничтожения сёл Авневи и Нули. На фото явно видно, что ущерб нанесен практически всем жилым домам. На основании первичного анализа документ показывает, что в селе Авневи повреждено 153 здания, а в селе Нули – 119.

«Я лично пробралась в Авневи где-то в середине октября 2008 года и своими глазами видела, что вся деревня была сожжена. Осталось только 4 несгоревших дома. Все еще стояли дома Залины Бестаевой и Анны Кокоевой».

Таня Тасоева
Из записей августа 2008 года

Оба села до августа 2008 года контролировались властями Грузии и, соответственно, на этих территориях в 2002 году была проведена опись. Согласно данным Департамента статистики, в 2002 году в селе Авневи проживало 262 семьи, а в Нули - 124, что в соответствии с информацией об ущербе в середине августа, говорит о полном уничтожении села Нули и значительном уничтожении Авневи.

По данным советской описи 1989 года, где приводится этнический состав сёл, обе деревни – Авневи и Нули упоминаются как села, в основном населенные осетинами. После военных действий 90 гг., из-за демографических изменений, начавшихся на территории бывшей области, внутренней миграции и попадания сёл в зону контроля грузинской стороны, соответственно изменился и этнический баланс населения.



Стоит предположить, что та особая жестокость, которую проявили в селах мародёры-осетины с белыми повязками, была именно отголоском прошлого. Возможность подобного суждения создает и рассказ очевидцев», - отметили наблюдатели, которые говорили с беженцами из указанного села.

Таня Тасоева-Дурглишвили прожила в селе более 50 лет. Ее муж и дети – грузины, но сама она - осетинка, и именно поэтому она знала почти всех, кто приходил в деревню грабить и браниться.

Госпожа Таня детально вспоминала перенесенное и увиденное на протяжении одного месяца. Она покинула Авневи только в начале сентября. Когда 12 августа пришедшая к ней группа мародёров узнала ее фамилию (то есть осетинское происхождение), ее успокоили, мол, не бойтесь, будьте здесь, мы вам ничем не навредим. Вы ни в чем не провинились перед осетинами в первой войне. Еще одна группа подошла к ее калитке 14 августа.

«Днем четверо приезжали на жигулях. Вышли из машины и вошли в дом. На них были белые подлокотники. Эти осетины меня узнали – я по происхождению осетинка из Мугути. И они были из Мугути. Один из них оказался моим однофамильцем. Они мне сказал, что на дверях написали осетинскую фамилию».

«Один парень-осетин, одетый в военную форму, на нем была русская форма, зеленая, в листьях, начал ругаться со мной: «Где твой убийца сын», - вспоминает госпожа Таня.

То, что в первые дни громили дома выборочно, подтверждают и другие истории и детали. Например, та же Таня Тасоева рассказала наблюдателям, что при бомбежке в самолетах рядом с русскими пилотами сидели осетины и сами показывали летчикам, какие дома надо бомбить.

«Мы видели, в самолете сидел осетин из Знаури – Тибилов. Как видно, он показывал, какие дома бомбить. Сидели двое. Летчик был русский, самолет – русский. В самом начале разбомбили дом племянника моего мужа, который раньше работал в Знаури и знал этого Тибилова».



То, что в начале грузинские дома громили по указанию, выборочно, подтверждает и Гурген Дурглишвили:
«Дом Анны Кокоевой не сожгли потому, что она – родственница Кокойты. А племянники Залины Бестаевой – боевики, это известно всей деревне. В доме Залины у осетин во время войны 2008 года был штаб».

В село Авневи русские и осетины вошли 9 августа. Также как и в других селах, и здесь, согласно рассказам очевидцем, ходили группами по 5-6 человек.

В дом Тани Тасоевой еще раз пришли вечером 14-го.
«Пришли те три осетина, которые 13 августа стреляли Гургену по ногам. Я стояла у ворот, когда подъехал «рафик» кремового цвета. Он был забит мебелью. Я узнала их, это были внуки моего соседа Павла Кочиева, два родных брата и их двоюродный брат. Один из братьев – Роберт неожиданно ударил Гургена по голове прикладом автомата. Ударил с такой силой, что сбил его с ног. А затем душил его лежачего. Гурген валялся на спине. Этот осетин сел на него сверху и душил руками. Параллельно второй брат пинал его и бил кулаками. В основном бил в бока. Я смотрела, визжала. Помогала Гургену. То одного осетина била, то другого, и тогда один из них, который пинал Гургена, и меня ударил прикладом автомата в плечо. Затем они побежали наверх, на второй этаж. Подожгли одеяло. Начали громить наверху. Пока они были на втором этаже, я и Гурген убежали в лес. Из леса мы видели, как горел наш дом. Провалилась крыша. Нас искали в саду, ходили, стреляя. Материли нас по-осетински. Если бы они нас нашли, то убили бы, потому что мы их узнали. Я своими глазами видела, как они сожгли дома Саломе Дурглишвили, Гамлета Капанадзе и Сеирана Давитидзе. Дом Саломе сожгли 9 августа, дом Сеирана Давитидзе -13 августа, те, кто сжег наш дом».
Жители Авневи, также как и жители многих других сёл, в основном говорят о мародёрстве и жестокости осетин. Однако, следует учесть то, что большинство населения, бежавшего из ущелья, говорит о Вооруженных силах Российской Федерации.

«Когда осетины мародёрничали и жгли дома, в это время русские на танках стояли посреди деревни. Русские постоянно стояли на танках весь тот период, пока осетины были в деревне. Когда осетины крали вещи, те выносили напитки и еду. Складывали на танки кур, выносили водку бидонами».

Аналогичные истории вспоминают и жители села Нули.

Нули

Во время разговора о трагедии в селе житель Нули Рамаз Церцвадзе пытается найти объяснения действиям осетин, которые он видел собственными глазами:

«Еще во время предыдущей войны 90-х гг. осетины все переживали за то, что село Нули досталось грузинам, а сейчас им удалось занять его. Нам никто не разрешает пойти туда».



Яша Торошелидзе является еще одним представителем многочисленной армии беженцев из ущелья Проне, которому не только сожгли дом, но и за возражение жестоко избили 72-летнего старика.

«Я не помню дату, однако, когда началась война, я был дома вместе со скотом. Приблизительно через неделю пришли осетины. Они зашли в мой двор и хотели увести скот. Я отказал им. Они жестоко избили меня рукояткой оружия и сказали, чтобы я покинул село. У них был приказ очистить село от грузин: «Или уйдешь, или умрешь». Такое было условие. Затем они облили мой дом бензином и сожгли. Я покинул те места и поехал в Карели вместе с сестрой, которой 75 лет».

Дом Рамаза Церцвадзе тоже сожгли. Он по именам и фамилиям знает всех, кто ходил по его селу и развлекался грабежом и поджогом домов. По заявлению жителей села Нули, большинство из них было из соседней деревни Убиати.

«После того как вошли русские военные, из соседнего осетинского села Убиати приходили осетины, которые грабили и жгли дома. Я знаю всех этих осетин, знаю, кто они, поскольку село Убиати находится очень близко к Нули, это – первое село к северу, и люди все знают друг друга. Они, да и вообще большинство молодых мужчин, живущих в осетинских селах, на протяжении лет были объединены в группировки, т.н. «ополчение», носили военную форму, и оружие у них было, и получали довольно высокие зарплаты. На рукавах военной формы была написано «Россия».